Тактический уровень  - Макс Глебов

– Герой, что тут скажешь, – с вполне искренним сожалением произнес Михеев, – Я так понимаю, дело теперь можно сдавать в архив?

– Никак нет, – старший лейтенант отрицательно качнул головой, – Нагулин выжил и смог вернуться в окопы дивизии минут через десять после прибытия основной группы. Ему помогла атака нашей пехоты и артобстрел, хотя, честно говоря, остаться в живых в таких обстоятельствах практически нереально.

– Вот как? Что ж, тогда он вдвойне герой, и, значит, наблюдение можно снимать, а дело, опять же, сдавать в архив, – начальник особого отдела слегка хлопнул ладонями по столу, собираясь подняться и пойти, наконец, немного поспать.

– Это еще не все, товарищ комиссар, – остановил его подчиненный, – Буквально только что поступил доклад от майора Спицина, нашего сотрудника в артиллерийском полку РГК подполковника Цайтиуни. Младший лейтенант Нагулин отметился и там. Он прибыл к артиллеристам, как координатор от разведки трехсотой дивизии и как будущий корректировщик огня гаубиц особой мощности Б-4. Цайтиуни усомнился в его квалификации, но Нагулин уперся и попросил разрешения провести демонстрацию своих навыков, которых у него, вообще-то, быть никак не могло.

– И каков результат? – заинтересовался Михеев.

– Совершенно невозможный результат, товарищ комиссар. Расчет гаубицы, переданной в распоряжение Нагулина, вел огонь с пятнадцати километров. Целью стал немецкий склад боеприпасов, который Нагулин сам же и обнаружил в ходе разведрейда. Подполковник дал ему три снаряда. Всего три! Младший лейтенант каждый снаряд перед выстрелом специально отбирал, прикидывал вес на руках и крутил из стороны в сторону. А снаряд этот сто килограммов весит!

– Нехилый парень, – кивнул начальник особого отдела.

– Да в том-то и дело, что богатырем былинным он не выглядит. По нему и не скажешь, что руками подковы гнуть может.

– Все бывает, – пожал плечами Михеев, – чем дело-то кончилось?

– Нагулин попал со второго выстрела! Серию мощных взрывов зафиксировали с одного из полковых наблюдательных пунктов трехсотой дивизии.

– Теперь я понимаю, почему им так заинтересовались в особом отделе Южного фронта, – комиссар госбезопасности поднялся, опершись руками о стол. – Организуй его доставку ко мне для беседы, старший лейтенант. Только вежливо, без перегибов! Знаю я наших орлов… Завтра же организуй. Ситуация нестандартная, и разобраться с ней надо оперативно.

Повторять фокус с пересечением линии фронта в разрыве между опорными пунктами противника мы не рискнули. Мало того, что разрывов таких почти не осталось, поскольку немцы существенно уплотнили свою оборону, так еще и подобных действий от нас наверняка ждали. Поэтому мы решили ограничиться демонстрацией активности, а сами собрались зайти к немцам в гости через заднюю дверь.

Мы довольно долго ехали на северо-запад вдоль линии фронта. За рекой Псёл ширина немецкого плацдарма начала постепенно уменьшаться. Вскоре мы пересекли еще одну реку, и покинули участок обороны трехсотой дивизии. Зато передовые позиции наших войск здесь проходили по берегу Днепра, что нам, собственно, и требовалось.

С неба продолжала падать гнусная мелкая морось, но вычислитель, обработав данные со спутников, еще сутки назад уверенно прогнозировал на предстоящую ночь проливной дождь, так что за маскировку наших действий я был относительно спокоен.

На этот раз в рейд мы отправились вчетвером – сапер нам вряд ли мог понадобиться, так что Ремизов остался в расположении роты. Обязанности радиста легли на старшего сержанта Игнатова, получившего новое звание за наш предыдущий выход. Никифорова начальство тоже не обошло вниманием, и он заработал треугольник в петлицу, став младшим сержантом. Что касается капитана Щеглова, я сильно подозревал, что необходимые бумаги на представление его к майорскому званию тоже уже начали свое движение по инстанциям, но точной информации на этот счет пока не было.

Мы прибыли в исходную точку, когда уже ощутимо стемнело. Морось превратилась в довольно сильный дождь, и противоположный берег Днепра просматривался уже лишь как мутное темное пятно.

Нас встречали, так что никаких проблем с разгрузкой полуторки и доставкой всего необходимого на песчаный речной пляж не возникло. Мы настороженно вглядывались в подступающую ночь, но немцы на той стороне реки вели себя тихо, лишь изредка развлекаясь запуском осветительных ракет, чей свет безнадежно вяз в пелене дождя.

Вода в Днепре в середине сентября не отличалась комфортной температурой, но и назвать ее чрезмерно холодной тоже было нельзя. Пятнадцать градусов вполне переносимы организмом даже при долгом нахождении в воде, особенно если на тебе облегающая одежда. Конечно, полноценных гидрокостюмов у нас не было, но, по большому счету, они и не требовались.

Сухую одежду, рацию, оружие и снаряжение мы сложили в заранее подготовленные непромокаемые ящики и погрузили на небольшой плот, тщательно замаскированный под корягу, свалившуюся в воду с подмытого течением берега вместе с опутавшей ее травой и прочим мусором. Будь сейчас день и ясная погода, такая уловка не смогла бы помочь нам остаться незамеченными, но в безлунную ночь под сильным дождем мы вполне могли рассчитывать на успех. Случаи, конечно, бывают разные, но полностью избежать риска на войне невозможно, и остается лишь всеми силами удерживать его в разумных пределах, чем мы и занимались, стараясь не упустить ни одной мелочи.

– Начали, – негромко приказал Щеглов, бросив взгляд на часы.

Провожавшие нас бойцы помогли нам оттолкнуть плот от берега, и мы тихо погрузилась в темную воду, держась за специальные веревочные петли, прикрепленные к бревнам нашего импровизированного плавсредства.

Я активно заработал ногами, толкая плот вперед на середину реки, где течение должно было помочь нам набрать нужную скорость. Остальные разведчики немедленно ко мне присоединились, и плот начал двигаться ощутимо быстрее. Путь нам предстоял неблизкий, а задерживаться никак не следовало – по данным с орбиты немцы уже заканчивали строительство моста и вот-вот должны были приступить переброске на плацдарм танковых и моторизованных дивизий, еще вечером сконцентрировавшихся на западном берегу Днепра.

Темень стояла такая, что рассмотреть что-то в струях дождя было совершенно невозможно. Первое время капитан пытался ориентироваться по редким вспышкам осветительных ракет, но вскоре мы оказались в глубине занятой немцами территории, и даже эта иллюминация прекратилась.

– Нагулин, я больше не вижу, куда нам нужно плыть, – признался Щеглов, – Понятно, что по течению, но ничего же за этим дождем не видно. Можем воткнуться в какой-нибудь остров, занятый противником, или вообще в немецкий берег. Хотя, о чем это я? Здесь оба берега немецкие.

– Пока нормально идем, товарищ капитан, – успокоил я командира. – Справа большой остров остался – стремнина разделилась, огибая его. Там наверняка есть немцы, но не думаю, что они могут нас рассмотреть в этом ливне. Нам плыть еще пару часов. Может и больше, неизвестно ведь, где именно немцы мост строят.